Соседка. Из невыдуманных историй
Ведь бывают в жизни знакомства, о которых не сожалеешь, не раскаиваешься, а гордишься и удивляешься счастливому случаю.
Мы были соседями – через общий с маминым двором забор Однажды, собираясь на митинг и парад 9 Мая, я увидела свою соседку и ахнула! Обычно таккая тихая, я бы даже сказала, домашняя старушка преобразилась до неузнаваемости: и осанка, причёска, скромный старенький жакетик с медалями и орденами на груди, походка… А главное, выражение лица, глаз – как будто помолодела, взгляд стал летящим и в то же время острым, всё замечающим, движения точными, речь чёткой.
С маминой соседкой Анной Нестеровной Хохловой мы были коллегами, обе медики – я врач, она фельдшер, работали в одном лечебном учреждении, а вот поди ж ты… За вечерним чаем и угощением она и поведала нам свою историю.
В 1924 году в простой рабочей семье родилась дочь, которую назвали Анной, Анечкой, светленькая – в мать – спокойная. Она и росла такой – тихой, застенчивой, уступчивой, доброй. И только становилась неожиданно быстрой, решительной, если вдруг требовалась её помощь.
Какая помощь от девчонки?! Аня могла мастерски промыть и перевязать рану, порез на руке или ноге, сбитые коленки и локти не только братьям и маме с папой, но и соседки прибегали к ней, случись что. Старухи-соседки издивовались прямо, не раз говорили матери: «Ну, Дуся, не иначе быть твоей Аньке «фершалом». А отец гордо улыбался – нет, Анюта у нас будет доктором, она и в травах толк знает!
И вправду, Анюта знала, что на сбитые коленки и локти хорошо прикладывать лист подорожника, а при простуде заваривать для питья ягоды и лист малины, что нельзя букет черёмухи оставлять в комнате – голова болеть будет… Соседские мальчишки дразнили её Анькой-лекаркой, но она не обижалась, только улыбалась мягкой улыбкой.
А когда начала подрастать, все заметили, как из невзрачной девчушки выравнивается тоненькая, стройная, хрупкая как стебелёк девушка с волнистой белокурой косой, которой завидовали все подружки, с приветливой улыбкой и неожиданно твёрдым, спокойным взглядом больших светло-серых глаз. И это останавливало, приковывало внимание.
Теперь мальчишки – отец шутил «кавалеры» – наперебой приглашали Анечку в парк, в кино, на речку… Изредка она составляла им с братьями компанию. Но больше всего любила читать. Да ещё часто бегала в больницу, здание которой стояло как раз на берегу речки. Аню уже там знали, знали о её мечте и приветливо улыбались – вот и наша помощница – и доверяли под своим присмотром несложные манипуляции. Но с мечтой об институте пришлось расстаться, начал болеть, а потом и умер отец, мединститута в их городке и даже в областном центре не было, и Аня не могла, оставив мать и двух младших братьев, уехать в другой город.
Она поступила на курсы медсестёр, когда грянула война. Аня была мобилизована, так как «прибавила» себе два года, и попала медсестрой в санитарный поезд.
– Всю войну прокаталась, — грустно улыбнулась Анна Нестеровна – до конца жизни хватит, до сих пор снится, что вагон качается. Свою роскошную косу пришлось остричь, хоть и поплакала.
Санитарный поезд эвакуировал раненых в тыловые госпиталя, приходилось делать всё – и перевязки (вот где пригодилось её умение, раненые старались попасть на перевязку именно к ней, отмечая, что она как добрый ангел – неслышно и безболезненно и снимет повязку и рану обработает), и накормить, и переодеть лежачих. А главное – помогать при операциях, заменяя выбывший медсостав. К сожалению, и такое случалось. Хирурги тоже приметили юную, но старательную и умелую медсестричку. Которая уже хорошо разбиралась в хирургических инструментах и была незаменимой помощницей.
– Ну, Анна, быть тебе врачом! – предрекали они. Аня в ответ только улыбалась – остаться бы живыми, потому что вражеская авиация особенно ожесточённо бомбила санитарные поезда, зная, что раненые бойцы не могут оказать сопротивление. Оперировать приходилось под бомбёжками, когда летели осколки снарядов, выбитых стёкол, а то и комья земли… Врачам и сёстрам приходилось собой закрывать раненого бойца на операционном столе.
Однажды во время операции девушка тоненько вскрикнула, и побледнела, но на вопрос врача – что такое?, ответила, что сама себе на ногу наступила. И только когда закончилась операция, увидели, что весь халат на спине иссечен осколками и пропитан кровью и на губе кровь прикусила от боли, и подхватив падающую девушку, уложили на этот же стол и извлекли три осколка, наложили швы, повязку… Но на другой день Аня вновь встала к операционному столу – некому было После операции хирург, раза в три старше сестрички, вытирая шапочкой пот с лица, вдруг повернулся к ней и сказал серьёзно, уважительно: «Благодарю Вас, Анна Нестеровна!» С тех пор никто иначе девятнадцатилетнюю Аню и не называл, а она смущённо улыбалась и думала, как бы ею гордился отец!
Вот так всю войну и «проездила», а после Победы поступила в медучилище, и после окончания не одно десятилетие трудилась фельдшером в больнице, куда приехала работать и я.
Выйдя на заслуженный отдых, занималась своим нехитрым хозяйством – маленький дворик вмещал несколько грядок с зеленью и весь утопал в цветах, которые цвели с ранней весны до поздней осени. Особенно любила «Анютины глазки», шутила – мои тёзки.
Часто была гостем в соседней школе, где на классных часах рассказывала о прошедшей войне и была живым примером стойкости и мужества.
Время быстротечно и безжалостно, убавляет здоровья и сил. Анна Нестеровна переехала к сыну в Рязанскую область, а потом пришло известие, что её не стало. И как будто убавилось тепла и света без доброго хорошего человека. Светлая ей память.
