Чёрная полка гл. 6 г. Грозный 1995 г.
Рассказ прапорщика Магомадова (п. Лютик).
Воздуха не было. Была смесь известковой пыли, сгоревшего дизельного топлива, ещё много чего сгоревшего. Кожа зудела от кирпичной крошки и сухой извёстки. Руки в пороховом нагаре. Свист падающей мины, взрыв, грохот падающих стен. Всё заволокло белым облаком. Облако ворвалось в разбитое окно с остатками рамы. Опять извёстка. В ушах, глазах, в горле. Под правой рукой, из-под жёлтой тряпки с бахромой выглядывал пластиковый приклад.
Опять мина. На этот раз где-то сзади. Нужно выбираться из этого квадрата. Осторожно снял тряпку. Ого! Новенький калашников с подствольником. Я такие только у московских спецов видел и то издали. Отстегнул рожок. Патроны калибром пять с небольшим. Полный магазин. Ствол холодный, но из этого красавца сегодня стреляли. Осторожно выглянул в окно. Ничего не видно. Белая муть перемешивается с чёрной жирной копотью. Я в стандартной советской квартире, только здесь всё кроме дивана разбито.
Мина! Бах.
Недалеко. Кто это, такой упорный, по жилому дому садит. Зашёл в соседнюю комнату, тут тоже всё покрыто белым, но хоть уцелела застеленная кровать, ковёр на стенке. На ковре - кавказский кинжал, на другой стене - фотографии. Взгляд мазнул по рамкам и остановился на верхней. Пожилой аксакал в папахе и черкеске. Это чеченская квартира. Моя семья жила в такой же.
Бах! Что-то загрохотало и посыпалось. Ну кого ты, в пятиэтажке из миномёта можешь накрыть? Корректировщика или снайпера на чердаке. Так он, давно бы ушёл. Вышел в подъезд. Дверь квартиры напротив открыта. Прошел через неё на балкон, перелез на соседний. Выйду через этот подъезд. Весь балкон в стреляных гильзах. Свежих. В комнате валяются два пустых выстрела от «Мухи» и окровавленные бинты, пустой шприц-тюбик. Старую повязку срезали ножом, обезболили, наложили новую. Ох, не жилец этот раненный, если только к хирургам не попал. Опять рванула мина.
Нужно посмотреть, кто это так глупо стреляет. Спустился с третьего этажа по лестнице соседнего подъезда. Поднявшийся ветер унёс известковое облако, а вот копоть от сгоревшего БТРа, как раз напротив подъезда, продолжала закрывать левую сторону улицы. Бэтэр был наш и несколько тел возле тоже в советской форме. Метрах в ста догорал ещё один. Да, что за Сталинград здесь твориться?!
Напротив, ещё пятиэтажка - несколько квартир выгорело. Из пустых оконных проёмов курился дымок. Пройду дом насквозь, где-то там должны быть миномётчики. В городе грохотало с разных сторон.
За этой пятиэтажкой стояла школа. Моя школа. И город был мой – Грозный. Самый красивый город в мире. До родительского дома, рукой подать. Уйму миномётчиков и домой. Правее школы котельная, скорее всего стреляют оттуда. Когда оставалось метров сто, по мне открыли огонь в два ствола. Били неумело, длинными очередями. Салабоны косорукие. Так вам патронов ненадолго хватит. Подобрался поближе, спокойно рассмотрел. Наши советские, только на шапках почему-то, нет ни звёзд, ни кокард.
- Эй, землячки, кончай палить, свои.
Стрельба прекратилась.
- Сержант, чего делать. Свои говорят.
- Кто такой?
- Гвардии прапорщик Магомадов, 258 бригада специального назначения.
- Разведка, что ли?
- Разведка, зёма, разведка, - сказал, вставая и забрасывая автомат на плечо.
На территории котельной я обнаружил отделение насмерть перепуганных солдат, при двух миномётах и одном сержанте.
- Где офицер?
- Два часа назад ушёл за указаниями.
- Так, слушай мою команду. Огонь прекратить. Всех сюда.
- Огонь вести короткими очередями, два, три патрона, а лучше одиночными. Сержант, четверых на крышу. Занять круговую оборону. Окопчики отройте. Ждите приказа от своего командования.
- Товарищ прапорщик, чехи близко?
- Гвардии прапорщик!
- Что за чехи, что на нас братская Чехословакия напала и до Грозного дошла?! Бред какой-то.
- Я, никого близко не видел. Только следы.
- Они по подвалам сидят и с крыш стреляют.
- Ладно, бойцы, воюйте, у меня свои задачи, но подвалы, там и там, проверю.
Сержант за мной, как собачка.
- Товарищ гвард…
- Ну?
- Долго нам здесь сидеть? У нас даже сухпая нет.
- До утра ждите, не подохните. Если не заберут, подрывай свои трубы, и идите в сторону интенсивной стрельбы. А вообще, сержант, тебя сюда не окурки собирать послали, воюй как по уставу положено.
- Всё, бывай. Костры не жгите и не спите все разом. Прощай.
Сдёрнул автомат с плеча и побежал рваным зигзагом в сторону дома. Что же это за чехи, которые по подвалам сидят и солдат с крыш расстреливают. Нужно было торопиться, скоро совсем темно станет. Когда пробегал возле цоколя соседнего с родительским домом здания, в вентотверстии заметил отблески пламени. В подвале кто-то есть. Поглядим. Оббежал дом, зашёл в подъезд и чуть не влетел на растяжку. Спасло, что нить была армейская зелёного цвета, а пол густо засыпан белой пудрой сухой извёстки. Аккуратно перешагнул через смертельную нитку, спустился в подвал.
Наш дом и этот, соседний заселили одновременно. Мы с мальчишками этого дома вместе отбивались от заселившихся в другие дома микрорайона ранее нас, таких же сопляков, но считавших, что это их район. Меня в этом доме знали все, и я всех знал.
Когда я приезжал в отпуск. Отец одевал свой лучший костюм со значком «Мастер спорта по альпинизму» и вечером, мы обходили лавочки и беседки вокруг ближайших домов.
Старики трясли мне руку. Отчего медали на парадном мундире звенели.
- Ай, молодец Султан. Какого воина вырастил.
Иногда в чьём-нибудь окне, из-за занавески выглядывала девичье лицо, если я поднимал голову, пряталась, но не очень быстро.
- Оцени, мол.
Те, у кого не было балконов, в подвале, отгородили себе что-то вроде кладовок. Теперь часть перегородок была сломана. Везде сидели или на каких-то тяпках лежали соседи. Горел костёр. Вокруг сидели вооружённые люди.
- Рустам, иди сюда, позвал бывший одноклассник, почему-то постаревший лет на двадцать.
- Ассалам Алейкум.
- Ваалейкум Ассалам.
Мы обнялись по чеченскому обычаю.
- Садись, есть хочешь? Ты чего здесь, а не в горах?
- Своих решил проведать.
Я не знал, чего отвечать, не понимал почему мне не удивляются и в каких горах я должен был сейчас находиться, поэтому решил, что лучше если вопросы я, буду задавать.
- Огонь с улицы видно.
- Пусть. Мы солдатам так наваляли, они днём сюда не сунуться. Миномётчиков завтра найдём, в футбол головами играть будем.
- Они стрелять не будут.
- Ай, джигит, не даром тебе школу поручили. Таких же воинов сделай.
- Где мои, знаешь?
- Конечно. Тётю Зумрад в село отправили, ещё до того, а отец домой спать пошёл. Ваша квартира, волей Аллаха, не пострадала. Гордый! Мне, говорит никто не запретит в своей кровати спать! С нами, из дробовика по солдатам стрелял. Я говорю, хочешь автомат дам? Не, говорит, не надо. Вижу плохо, а из дробовика может в кого и попаду.
Грудь мне стиснуло. Зрение у него… В квартире ничего найти не мог. Вечно на маму ворчал,
- Куда ты всё прячешь.
Очки носить стеснялся. Что же здесь происходит?
- Руслан, ты как мимо растяжки прошёл?
- А, - я махнул рукой. Внимание привлёк разговор на чуть знакомом языке за фанерной перегородкой.
- Кто там? - Большим пальцем показал за спину.
- Друзья, нам помогать приехали.
Я поднялся прошёл за перегородку.
Точно! Духи-афганцы. Под нашими бушлатами тёплые рубахи до колен, шапки, такие удобные в горах, но здесь выглядевшие по-идиотски. Ладонь стиснула автомат.
- Рузба хаир.
- Салам, - один что-то прокурлыкал, и вся троица заржала, а этот зыркнул моментально ставшим злым глазом и добавил,
- Бача.
Мальчиком меня назвал, понял видать, кто им хвоста накручивал. Разозлить хотел. Я, наоборот успокоился. Время покажет кто здесь, кто. Мстить приехали. Ну тут и останетесь! Вернулся к костру. За перегородкой опять развеселились.
- Друзья, говоришь.
- Да ладно, пока за нас воюют, а потом разберёмся, Мансур провёл ногтем возле шеи.
Хороши союзные отношения.
- Пойду к отцу.
- Возьми фонарь. Растяжки во всех подъездах. И не обязательно на входе.
Может нужно чего, патроны или еда. У нас, хвала Аллаху, всего полно.
- Сухпай есть?
- Вон в ящике, возле стены, рядом консервы.
Взял коробку, попрощался. Нужно миномётчиков выводить. Проходя мимо домов, приникал к окошкам вентиляции подвалов. В одном услышал стон. В подвале нашёл бойца с перебитой ногой.
- Что ж ты себе шину не наложил и повязку кое как сделал.
- Больно, дяденька.
- Терпи, казак, атаманом станешь или хотя бы живым останешься.
Перевязал как следует, шину смастерил.
- Теперь терпи. На горбу понесу, тут не далеко.
Пацан ничего не весил, но мешала торчащая нога и коробка с пайком. Опять возвращаться не хотелось.
Когда раздалось: - Стой! Стрелять буду! - слегка взопрел.
- А, «Кто идёт?» Я за тебя спрашивать буду?
- Товарищ гвардии прапорщик!
- Всем подъём! Обезболку дайте, кто со страху не выкинул.
Аптечки были у всех. Вколол раненому через бриджи выше перелома шприц-тюбик.
- Спи, пока.
Вот вам харчи, разделите. Берёте раненного и быстро отсюда. Утром вас резать, придут, так что подальше уйти нужно.
На минах кусок брезента видел, на пожарном щите лопаты, сделайте носилки и бегом. Вон, по этой улице, прямо по середине. Через пятнадцать минут меняйтесь. Направление, туда, где зарево. Если до утра не выйдите к нашим, заходите в любой подъезд, только не в подвал и в подъезде на растяжки обращайте внимание, то есть без суеты. Замыкающий, сержант.
- Есть.
- Това…
- Не могу я с Вами, ребята.
Сержант, прицельные устройства с миномётов, снять не забудь. Идёшь последним, следы заметай, где остаются.
- ?
- Чем хочешь, хоть своим бушлатом.
- Всё. Удачи.
На бегу к дому подумал,
- Какие у них шансы до своих добраться. Наверное, как у всех на войне 50 на 50.
Перед своим подъездом включил фонарь. Растяжку нашёл перед площадкой первого этажа. Пока не понимаю для кого этот «сюрприз», но отец точно может его не заметить. Ргдешку снял, а нитку просто так натянул. Не спеша поднялся на свой четвёртый этаж, по привычке надавил чёрную кнопку звонка. Электричества нет. Не громко постучал, а сам подумал, как быстро людей можно опустить в первобытное состояние. Нет света, тепла, газа, канализации. Без талантливых вождей, которые введут новые правила общежития, народ быстро скатиться в дичь. Сильный и наглый будет пользоваться теми, малыми крохами, что сможет отнять. Остальные будут подыхать.
- Кто там?
- Молодец, неслышно подошёл.
- Это, я, отец. Откройте.
Дверь открылась. В живот мне смотрели два ствола старенькой «тулки».
- Зачем ты пришёл, Рустам? Ты предаёшь свой народ, веру прадедов наших.
- Погодите, отец, я ничего не понимаю.
- Это люди тебя не понимают. Мы так тобой гордились. Сперва всенародно отказался стрелять в русских, спасибо Джохару, продли Аллах его годы, заступился за тебя. Определил преподавать в разведшколу. Так ты и оттуда сбежал, сейчас вражеских солдат спас. Уходи.
- Погодите, отец. Два часа назад я был в горах Афганистана в 1984 году. Какие вражеские солдаты, какие «чехи», почему здесь афганцы, что происходит?
- Слава Аллаху. Он лишил тебя разума. Ты не знал, что творишь. Бедный мой мальчик. Сейчас 1995 год. Солдаты пришли отобрать нашу независимость.
- Независимость от кого?
- Конечно от России.
- А СССР?
- Давно распался.
- Можно мне войти, что-то мне присесть захотелось.
- Нельзя тебе сюда входить. Иди скорей к своим в 84-й, храни тебя Аллах.
Такую фантастическую историю рассказал Русик, отведя нас с «Ужом» в сторонку. Серёга вопросительно смотрел на меня.
Ну, что, этот бред никому рассказывать нельзя, я понял сразу.
- Так, братцы, дружно забыли. Так забыли, чтоб под скополамином не вспомнить. За такую историю нас в лучшем случае из армии попрут, про худшие варианты и думать не хочу.
- Говорить будешь так: вошёл в темноту, увидел отца, отец тебя прогнал.
В принципе, это правда. Детали забыть! Всем.
Продолжение
http://pisateli-slaviane.ru/6968-chyornaja-polka-gl-7-vstrechi.html
