АМАЛИЯ РИЗНИЧ
«… А ложа, где, красой блистая,
Негоциантка молодая,
Самолюбива и томна
Толпой рабов окружена?»
(Александр Пушкин, «Отрывки из путешествия Онегина»)
Негоциантка молодая
К глазам приставила лорнет –
Сидит, болезненно вздыхая:
Уже не радует балет.
Лишь мысль одна ей сердце гложет,
Но суть её постичь не может:
Хотя по записи – жена,
Но в сердце к мужу – тишина…
Возможно ль, ей любить поэта,
Когда сама и так слаба
Лицом – краса, судьбой – раба,
В глазах блистательного света?
Какую ночь уже не спит –
Тревожит ум младой пиит.
А он курчавый, смуглолицый
Сидит с друзьями вдалеке,
И очи острые, как спицы,
Пронзили душу налегке.
В руках мерещатся ей розы,
А в голове гудят вопросы:
Любить поэта? Всё слова –
Их разнесёт, смеясь, молва
По пыльным улочкам Одессы
С намёком пошлым за спиной,
Коль станет взгляд её виной
Быстрее сплетен баронессы.
Спустя мгновенье, будто вор,
Вдруг подняла горячий взор.
В душе – Амаль, по сути – Ризнич,
А в стороне храпит супруг.
Из глаз её, открытых ризниц,
Струится свет на всё вокруг.
Сама живая не живая
Сидит, мотивы напевая,
Лицом и статию горда,
Что покорится и орда!
С поэта глаз она не сводит,
Боясь себе признаться в том,
Ища уверенность в другом;
Его ж лорнет по залу бродит.
Но чу, поэт очнулся тут –
Увидел сам: его здесь ждут!
Но не взорвался криком, впрочем,
А продолжал на всех смотреть,
Уже давно приметив очи,
В которых можно и сгореть!
И он, печалясь от разлуки,
Смотрел на женщину и руки:
Один в Одессе, без родных, -
Но выручал поэта стих.
Без слов, прекрасная девица –
Пленяет душу и глаза,
А в сердце слышится слеза…
Нельзя сказать, что это львица.
Она богата, но одна,
И эта боль в глазах видна.
Поэт, кудесник и забавник,
До женских прелестей охоч
(Иль Дон Гуан, иль просто бабник)
Сумел натуру превозмочь.
И красотою покорённый,
Смотрел, как отрок вдохновлённый,
Своей судьбы теряя нить:
Ещё всё можно изменить!
А стоит ли менять в расцвете,
Коль гений зиждется в душе –
Не погасить его уже,
Как солнце мира на рассвете.
Всё будет, как поставит Бог –
Но только сам не будь же плох!
Играла музыка, гремела;
В её руках дрожал лорнет,
Она вперёд глядела смело,
Но говорил рассудок: нет!
Она печалилась, томилась,
Её душа, как гладь, мутилась:
Как поступить и как же быть,
Чтоб в неразбитой лодке плыть?
Но вот красавица решилась,
И губы дрогнули слегка,
И веер вскинула рука –
В её лице проснулась живость.
Она жива – не умерла:
Собой пригожа и мила!
Но под луной не вышло встречи –
Амаль покинула страну,
И личный врач чахотку** лечит,
Но бесполезно всё – канун…
Её ребёнок от супруга
Проводит с ней часы досуга
(Болезнь российская за ней
Пришла в Италию скорей),
Но только мать исходит кровью,
Сгорая в теле, как свеча,
И слёзы катятся, журча, -
Уж не нажиться боле новью…
Остались «Ночь»*** и я, вдвоём,
Да тень в «Онегине» моём…
* Высокая, стройная красавица с пламенными глазами с густою чёрною косою до колен была, по одним сведениям, итальянка из Флоренции, по другим – полуитальянка-полунемка с примесью, быть может, еврейской крови, дочь венского банкира. Ризнич — крупный коммерсант, негоциант, экспортировавший пшеницу и получавший взамен колониальные товары и предметы роскоши, был одновременно и директором одесского театра, куда часто захаживал Александр Пушкин (1823-1824 гг.), где и познакомился с Амалией Ризнич. Ризнич уехал в 1822 году в Вену, там встретился с Амалией, женился на ней и весною 1823 года приехал в Одессу, привезя с собой молодую двадцатилетнюю жену и её мать...
** Недолго прожила Амалия Ризнич в Одессе. В начале 1824 года она заболела после родов, кашляла кровью и уехала с ребёнком в Италию. Климат Италии не поправил здоровье Ризнич, и в начале 1825 года она скончалась там от чахотки...
*** «Мой голос для тебя и ласковый и томный
Тревожит позднее молчанье ночи тёмной...»
— строки из стихотворения «Ночь», посвящённого Амалии Ризнич. Это одно из первых стихотворений, написанное Александром Пушкиным в Одессе, трогающее нежностью чувств.
Душанбе, Таджикистан,
30.09. 2011